Богиня песков - Страница 6


К оглавлению

6

Он почувствовал, что заражается намеренной почтительностью, проникающей здесь во все щели, и разозлился. Плевать. В императорском дворце можно было не расширять зрение, листая страницы старой книги или читая какой-нибудь указ. Это имело значение. А остальное? Зачем мне все остальное?

Поживешь здесь несколько лет – сказал ему добрый Варта, его предшественник на этом посту – будешь падать перед троном на колени. У предшественника были грустные темные глаза, волосы стояли торчком, как иглы дикобраза, и он наверняка с облегчением вздохнул, как только корабль оторвался от планеты.

Сбившись с шага, посланник споткнулся и обиженно вспомнил, как передают дела люди, которым все равно.


– Здесь казнят – предупредил предшественник.

– Знаю, знаю – проворчал Таскат. – Поэтому меня сюда и послали. Я уже не раз был там, где могут казнить. Везет мне. Хурр!

Он оглядел обстановку башни. Огромная кровать состояла из десятка квадратных пуфов, набитых чем-то, похожим на ощупь на скомканные тряпки. Не комната, а одна большая спальня, а войти может кто угодно. Полог свешивался одним концом вниз. А если кто-нибудь войдет и застанет посланника одевающимся?.. Или увидит хвост?.. Это же культурный шок.

– Спи в этом балахоне – Варта махнул рукой в сторону комода. – Так все делают.


Стены были изысканно занавешены драпировками, из-под которых виднелся голый камень. Окно занимало половину стены и не закрывалось ничем – это был просто проем в стене.

Дыра, подумал Таскат. То есть – в стене дыра. И люди, наверное, падают… тут метров пять.


– Здесь так живут все высокородные – хмыкнул предшественник. – Привыкай!

– Привыкну – пообещал Таскат. – Ты любишь местное вино? О боги.


На низком столе стояла откупоренная бутылка и недопитый бокал.

Варта улыбнулся.


– Я тут тоже кое к чему привык… А почему ты говоришь «о боги»? В ваших землях никогда не слышали ни о каких богах.

– Привык. На прошлой работе от этого было не отвязаться. Спасибо, больше я не буду.

– Привык? Тебе пригодится. Только вслух не поминай. Тут с этим плохо.

Предшественник как-то погрустнел. Совсем замучался, бедняга – решил Таскат, вспоминая его отчеты. Он был по большей части программист. Кроме тысячи мелких дел, которые входили в обязанности специалиста по торговле, нужно было в буквальном смысле слова иногда «работать на рудниках» – программировать машины, чинить неполадки. Огромный рудничный комплекс развернулся автоматически, но махине размером с город были нужны ремонтники и тот, кто их запускает. А еще ведь и торговое представительство… Приходилось, наверное, с кем-то пить. Тут тоже пьют.

Это плохо помогает при скандалах.


– Что – придется?

– Придется. Многое придется делать не так, как тебе хочется. – И еще подмигивает, как будто хотел бы что-то прямо сказать, но не может. Вот не может, и все.

Со значением.

Он перешел на язык знаков. «Слушают? – Нет. А отчего не можешь говорить? – Страшно. – Чего боишься?»

Варта возмущенно выдохнул и уставился на него бешеными глазами.

«Я напишу!» – выбил он пальцами по столешнице и отвернулся, чтобы взять свой мешок. «А до того не спрашивай!»

«Гордый» – хотел сказать ему Таскат, но вместо этого подошел и обнял товарища.


Таскат подумал, что дело не в работе. Не могло его так согнуть за три года. Перекошенное от страха лицо быстро не выправляется, но вообще послать Варту, полностью мирного человека – это просчет. Бывает работа потяжелее, например, его предыдущая. А отчеты были полны мелких недомолвок… и больших недомолвок. Ладно. Что бы тут ни творилось, наше дело – машины и люди, оставшиеся здесь. Люди и машины. А всякие государственные неприятности нас обычно не касаются.

– А что у них с вооружением? – спросил он, чтобы хоть о чем-то поговорить с этим несчастным, неспособным составить отчет. – Я видел в твоих описаниях настоящие ружья. Должен же я знать, для чего это все.

– Не для ружей, поверь. С ружьями вообще вышла интересная история. Наши ребята, прилетев сюда первый раз, решили не пугать отсталое население и вооружило свою охрану винтовками. А через месяц они повторили за нами. По какому принципу, я до сих пор не понимаю. Но это все – уже не для ружей.

И замолчал, опустив голову. А потом сел в кресло и закрыл глаза.

Больше из этого бедняги ничего не вытянешь – понял Таскат и заткнулся. Ладно, спишемся с начальством потом.


Он проводил предшественника до края охраняемой зоны, помахал ему рукой и вернулся в эту холодную башню. В единственной комнате наверху еще оставались чужие вещи – Варта улетал в такой спешке, словно ему на хвост насыпали соли, и ничего не взял с собой, кроме памятных мелочей и окарины. Запретили ему, что ли?

Не мог же он серьезно ввязаться в какие-то еще политические распри – раздумывал Таскат, сидя на кровати. – Чего он так испугался? Из-за него все, что ли? Кроме того, ввязываться куда-либо еще нам просто запрещено.

Насколько он понимал, самым большим злом здесь считалась война. Если бы дело происходило дома, то он только пожал бы плечами. Война иногда – неизбежное зло. Для того, чтобы мир не воевал постоянно, существуют дипломаты, разведчики, игроки, наконец, торговые агенты и представители крупных корпораций, наделенные дипломатическим иммунитетом – такие, как сам Таскат… Не заводить же здесь полноценное посольство! Если бы предшественника вытурили отсюда, со скандалом или без, при других порядках – было бы все ясно. Но последняя война здесь случилась как раз в эпоху становления Империи. А Империя – одна. Три народа, одна большая империя.

6