Богиня песков - Страница 59

Колдуны были еще хуже: они дурили население, обещая настоящий прирост денег, да еще и давали его, но богатели – сами, а государству не доставалось ни дехина! Гибра и кодла. Теперь изобрели новую систему, безо всяких колдунов: каждый, кто приводит ростовщику трех своих друзей и уговаривает их купить карточки, получает в скором времени больше денег, если выиграет…

На очереди были новости с оружейных заводов.

Сегодня ему сообщили, что рабочие в цехах теряют зрение, проработав полгода. Это была не новость, а рабочие на то и рабочие – пусть все беды, осев на низкорожденных, минуют истинных людей. Но тут разобрался бы любой фабрикант: менять их почаще, выгонять, если не годны, или переводить с работы на работу, раз уж вас так волнует состояние каких-то ара…

Он сел обратно и поковырял палочкой кушанье.

Нейдар искажает восприятие. У солдат, прослуживших несколько месяцев, тоже наблюдается потеря чувства реальности. Но, возможно, запасы нейдара способны сделать мага из хорошего жреца.

Пусть уж будут свои, настоящие маги, прекрасно понимающие приказы.

Кстати, солдаты – это уже серьезнее. Хорошо обученный солдат стоит казне немало денег. А с армией плохо, и пора согласиться с господином советником по военным делам, хотя он предлагает ужасные вещи. Да… Как это ни странно, пора бы вводить армию, в которую поступают на службу не в результате повинности, а ради кормежки и хороших денег. Сейчас все мирно, и такой переход занял бы несколько лет: сначала ввести отдельные особые отряды – прошло же такое с отрядами охотников! – а потом и другие отряды, обычных, хорошо обученных солдат.

Собственно, экипажи летающих лодок – по-хорошему безумные люди. Они по пять лет работают с нейдаром, и ничего. Еще немного – и будут лодки, способные возить по воздуху обычных людей… Воспитанники-механики для такого прекрасно годятся. Может быть, все дело в способностях или в том, что механики не могут быть безумны?..

Почему бы нам, к примеру, не ввести обучение с малых лет военному делу? Истинных людей это не затронет, но… Получил имя – иди к нам, сам, не раздумывай! Любой «не слуга», оказавшийся на улице и вынужденный добывать себе хлеб тяжким трудом или вступать в артель, побежит к нам сломя голову. Больше солдат, меньше бродяг. Были – дурные птицы, всякие рисовальщики, составители глупых вертелок-плясалок на ветру, шутники-кукольники, писатели бессмысленных стихов – а станут отличные солдаты…

Так мы и покончим с макенгу, а то и за море поплывем.

Хорошо, что теперь у нас есть эти проклятые машины – думал он. Машина не сойдет с ума от земляной крови, она будет работать столько, сколько нам необходимо. Жаль, что нельзя управляться с ней самим, без этого урода. Может быть, какой-то маг и смог бы…

Он тяжело вздохнул. Нет, хватит. Наступают новые времена, и я согласен ускорить их наступление.

__________

Гонец приехал к шатрам днем, когда солнце палило вовсю. Было жарко и пыльно, и, хотя до настоящей пустыни было рукой подать, колодцы встречались так же редко. Жесткие кусты дразнили своей темной ядовитой зеленью, осыпаясь желтой мелкой пыльцой. Серая трава качалась на ветру. Через два перегона начинался Айд.

К колодцу было нельзя. Сначала нужно выразить свое почтение богине, чтобы все увидели, как он спешит, а потом уже – все остальное.

Его проводили какие-то немытые оборванцы, которых в этом лагере было чуть ли не десять тысяч. Едва ли не больше, чем хорошо одетых, обученных воинов. Они плясали и распевали песни.

Неужели вся земля скоро будет такой? Десять раз по десять тысяч пляшущих оборванцев. Гонец на секунду прикрыл глаза и вздрогнул.

– Сэиланн, великая сэи! К тебе гости! – закричал какой-то верный, распахивая занавесь.

– Я слышу! Слышу! – отозвалась из палатки Сэйланн, распутывая волосы.

Ему уже рассказали, что дети погнули ее стальной гребень, и пришлось причесываться простым, деревянным, поэтому богиня была ужасно недовольна все утро. Еще бы, богиню какие-то дети лишают знаков различия, – про себя хмыкнул посланец и вошел.

В белой палатке было все, чем могут почтить живую богиню жители беднейшего племени – еще не вытершиеся циновки из пепельных перьев, костяные иглы и посуда из панцирей черепах, кожаные валики, тюфяк, набитый пухом двуногой птицы. Особая гордость Сэиланн – обтрепанная бисерная занавесь – висела на видном месте, переливаясь разными цветами.

Сейчас она жила здесь. Ему говорили, что Сэиланн сейчас не имела своей палатки, но любое племя могло выделить ей дом, кормить и оказывать ей почет. Айдисские племена это охотно подтверждали, принимая первую сэи за триста лет… Жаль, шатры у них за это время обветшали.

– У меня нет ничего своего – говорила она. – Я существую один миг, а потом – не существую.

Так она сказала и посланцу, приглашая его к себе.

Да. Она не только палатку возьмет, она все возьмет, и пусть только попробуют не дать – подумал гость. – Даже глаз не опускает. Обычная деревенщина… Чем она держит шерстеголовых? Страхом? Фокусами?

– Садись, гость! – сказала Сэиланн, улыбаясь и придвигая к себе блюдо с вяленым мясом. – Не страшно тебе? Я – Сэиланн.

На щеках у нее были полосы грязи.

Вяленое мясо было каким-то особенно противным, жестким и пахло так, как будто успело подгнить. Глотать его было тяжело, и каждый кусок давался с трудом. Прибежали дети и закричали, требуя еды. Посланец отвернулся.

Ему было и так тошно называть ее богиней, но он же терпел.

После беседы о вещах, приличествующих мудрым, посланец устроился поудобнее и спросил: